Всё, что мы видим, слышим, ощущаем - всего лишь иллюзия действительности, созданная нашим мозгом на основе сигналов, полученных от наших органов чувств.
В реальности нет цветов - есть лишь радиоволны разной длины. Нет звуков - есть лишь колебания среды. Нет времени, нет чувств и нет смысла.
Каждый из нас живёт в своей собственной Вселенной, которую сам создаёт и сам наполняет смыслом.
"...Господи, это так просто, мама, от этого такое хмельное ощущение всемогущества – не понимаю, почему это не всем так очевидно, как мне; все на свете просто вопрос выбора, не более того; не существует никаких заданностей, предопределенностей, недостижимых вершин; ты сам себе гвоздь в сапоге и дурная примета; это ты выбрал быть жалким, никчемным и одиноким – или счастливым и нужным, никто за тебя не решил, никто не способен за тебя решить, если ты против. Если тебе удобнее думать так, чтобы ничего не предпринимать – живи как жил, только не смей жаловаться на обстоятельства – в мире, где люди покоряют Эвересты, записывают мультиплатиновые диски и берут осадой самых неприступных красавиц, будучи безвестными очкастыми клерками – у тебя нет права говорить, будто что-то даже в теории невозможно. Да, для этого нужно иметь волю – нужно всего-то выбрать и быть верным своему выбору до конца; только-то."
Зашел сегодня в сельский магазин хлеба купить. В магазине кроме меня - продавщица - тетка лет за сорок, еще одна тетка постарше и местный ханурик хрен зна какого возраста. Что-то там говорят между собой, я в своих мыслях, не слушал поначалу. Потом включился, а в это время продавщица ровно так этому ханурику и говорит: -... и никогда он моим хахалем не был, чтоб ты знал. А вообще, я таких как ты, Серёга, и дружок твой, дали б мне пистолет и сказали - стреляй! - стреляла бы и даже капельки жалости не почувствовала бы. Ни капельки!
Она это так сказала, железно. Железобетонно. Хотя даже голос не повышала. Я прямо проникся очень. И остальные тоже.
Потом, после паузы, тетка что постарше, как-то странно хмыкнула-хрюкнула, а Серега этот будто протрезвел, и печально так говорит: - Ну спасибо, Лариса. Она ему: - Не за что, Сережа.
И Сережа побрел за дверь. А я купил хлеба булку и батон сдобный, и когда продавщица давала мне сдачу, взглянул ей в лицо. Грустная улыбка, как бы извиняющаяся. И глаза. Не могу описать, но никогда их не забуду, до сих пор мурашки по коже.
